Я в одиночестве с собой в пустом вагоне
В стоящем поезде надежды догонял.
Под ливнем хлещущим, в дырявом капюшоне,
Цветы увядшие из лейки поливал.
Всё не доступнее, всё призрачней надежды.
От одиночества сильней душевный гнёт.
Всё тяжелей на теле мокрые одежды,
А стебель сломанный от влаги не растёт.
Я был подвержен в жизни тысячам сомнений,
Пытаясь выяснить, что верно, а что нет;
Спеша успеть хотел за ходом изменений,
Во тьме кромешной разглядеть пытался свет.
Понять я силился — мечтам возможно ль сбыться?
Ведомый волею — могу ли мудро жить?
И от пороков есть ли силы отрешиться,
Чтоб даже пред собою не грешить?
Я дерзким разумом хотел постигнуть Бога,
И самомнением себе устроил плен…
Гордыни мерзкой в пустоту вела дорога,
Где счастья нет, а лишь отчаянье взамен.
Я нервно мыслил, как же выбраться из плена
Своих растущих и губительных химер?..
И понял то, что лишь воззрений перемена
Возобновит баланс моих душевных мер.
Не находил я благ ни в гневе, ни в гордыне.
Не пил из чаши радости нектар.
Ко мне сознание пришло буквально ныне,
Что каждый день и каждый час — бесценный дар.
Я ощутил бессилье в собственной попытке
Стремленьем воли возродить остатки сил.
И осознал, что лишь у Бога есть в избытке,
Что для себя я так отчаянно просил.
И сделав вывод: как бы ни был выбор труден,
Стонать не время, нужно сделать первый шаг.
Кто не сдаётся — пред судьбою неподсуден!
Кто отступился — сам себе коварный враг!
Мой поезд тронулся, возобновив движенье,
И стал отчётливей и ярче горизонт.
Цветов поникших вновь коснулось возрожденье;
И дождь закончился, и я отбросил зонт.
